Бизнес-омбудсмен Приангарья: До рукопашной с властями не доходим, но споры бывают жаркие

Почти два года Андрей Лабыгин является Уполномоченным по защите прав предпринимателей в Иркутской области. Он пришел в аппарат бизнес-омбудсмена из политики. До этого несколько лет работал в Думе Иркутска и в Законодательном собрании Иркутской области. Как отмечает Уполномоченный, знания о том, как работают различные государственные механизмы, не раз помогали ему в защите интересов бизнеса, на долю которого в последние годы выпало немало испытаний — от разрушительного наводнения в 2019 году до санкционного давления в 2022-м. В интервью корр. ИА IrkutskMedia Андрей Лабыгин рассказал о проблемах, с которыми к нему обращаются предприниматели, компромиссе между государством и бизнесом, и нашумевшем законе о рекламе. 

— Андрей Николаевич, вы пришли в аппарат Уполномоченного по защите прав предпринимателей из политики. Что оказалось самым трудным в смене деятельности? Или вам, наоборот, было проще? 

— Механизм назначения Уполномоченного непростой. Сначала мнение о кандидатуре регионального бизнес-омбудсмена высказывает предпринимательское сообщество, затем ее согласовывает Уполномоченный при президенте РФ Борис Титов. Назначает бизнес-омбудсмена губернатор Иркутской области. Отмечу, что позиция Бориса Титова заключается в том, чтобы Уполномоченные в регионах были из бизнеса. Я —исключение.

 

На мой взгляд, нужно не просто быть предпринимателем, владеющим ситуацией по вопросам бизнеса, но и быть в курсе механизма работы субъекта, где бизнес-омбудсмен предполагает защищать интересы предпринимателей. Ведь одно дело понимать проблему, другое – знать, как ее решать.

 

— С какими сложностями пришлось столкнуться? 

— Когда я начал работать в должности Уполномоченного, мне не было сложно. Одним из направлений нашей работы является рассмотрение обращений предпринимателей, у которых вопросы или проблемы возникают зачастую из-за того, что они не могут позволить обратиться к юристам и сориентироваться в действующем законодательстве и его изменениях. К слову, почти все сотрудники аппарата — квалифицированные юристы. Наша задача - отслеживать все изменения законодательства, и сделать так, чтобы его нормы действительно защищали предпринимателей. Мы мониторим ситуацию в правовом поле, изучаем системы "Гарант" и "Консультант", взаимодействуем с правовым управлением губернатора, правительством, Законодательным собранием, правоохранительными органами.

 

Полномочия бизнес-омбудсмена достаточно серьезные, но мы не являемся органом государственной власти и не обладаем властными полномочиями. Мы - институт, который выступает мостом между бизнесом и государством. Работа с предпринимателями требует высокой квалификации, потому что специфика возникающих вопросов требует серьезной проработки. Часто работаем над вопросами, ответы на которые никто не может дать. В этом состоит сложность.

 

Бизнес представлен во всех сферах жизни, и зачастую требует защиты. Но мы никоим образом не подменяем ни адвокатскую деятельность, ни деятельность правоохранительных органов.

— Часто ли к вам обращаются за помощью предприниматели? С какими проблемами?

— К нам обращаются с разными проблемами. Наша основная задача — помочь предпринимателям во взаимоотношении с государством, урегулировать возникший конфликт. Ведь государство смотрит на предпринимателя в первую очередь как на источник налогов, а налоги, понятно, люди оплачивают без большого энтузиазма. Тогда проводятся различные контролирующие мероприятия. В итоге представители бизнеса считают, что органы власти вторгаются в их свободу, и начинают «искрить». Искры возникают из-за налоговых проверок, действий контролирующих органов, правоохранительных структур, административного давления и прочего. Поэтому предприниматели обращаются к нам за консультацией, поддержкой и защитой. Мы принимаем участие в рассмотрении дел судами, Федеральной антимонопольной службой. Сейчас в связи с новыми изменениями федерального законодательства можем участвовать в делах об административных правонарушениях в качестве защитника предпринимателя.

Также мы ведем просветительскую деятельность - рассказываем предпринимателям о новшествах в законодательстве, мерах поддержки, разъясняем требования нормативных актов, о необходимости их соблюдения.

Важно, что мы рассматриваем не только обращения малого и среднего бизнеса, но и крупных предприятий.

— Много ли было обращений по поводу господдержки в период пандемии? 

— Часто обращения предпринимателей имеют волнообразный характер. К примеру, в период ковидных ограничений было много вопросов по мерам поддержки бизнеса. Когда ограничения были сняты, обращения по данному вопросу прекратились. Однако, если когда-либо вновь будет введен масочный режим и возобновятся проверочные мероприятия, я думаю, что будут поступать и новые обращения по этому поводу.

По идее, штраф за отсутствие маски нужно выписывать нарушителю, игнорирующему установленные правила, а страдают в данном случае предприниматели. Они должны стимулировать выполнение тех или иных предписаний и в результате несут административную ответственность. Хотя, на мой взгляд, это все спорно. Заставить соблюдать масочный режим достаточно сложно. 

— А что касается санкционного давления? 

— Почему малый бизнес и микробизнес является основой любой экономики? Потому что он очень быстро приспосабливается к меняющимся условиям. Сейчас в сложной ситуации находится средний и крупный бизнес. Например, в Иркутской области серьезно развит лесоперерабатывающий комплекс. Много средств вложено в переработку отходов лесопиления. Закрытие границ вынуждает переориентироваться в части сбыта этой продукции на Восток. При этом, железнодорожный тариф настолько невыгоден, что предприятиям проще ничего не отправлять и продолжать накапливать отходы лесопиления, чем вывозить их. Сейчас решаем этот вопрос, в том числе, с руководителем РЖД и губернатором Иркутской области. 

— Какой бизнес сейчас наиболее нуждается в поддержке?  

—  Чем меньше бизнес, тем быстрее он перестраивается. Предприятия с большим товарооборотом, производством, технологическими линиями, перестроить очень сложно, поэтому основная поддержка направлена именно на них. Хотя считаю, что не нужно забывать и про малый бизнес, оказывать ему необходимую поддержку для перехода на качественный новый уровень развития. 

— Все ли проблемы, с которыми к вам обращаются, удается решить? Всегда ли ваша позиция по тому или иному вопросу совпадает с чиновниками и предпринимателями? 

— Не всегда, потому что есть противоречие между бизнесом и властью, которое будет существовать всегда. Главное, чтобы не было так, как говорила бывший общественный омбудсмен в сфере малого и среднего бизнеса Анастасия Татулова по поводу отношения чиновников к предпринимателям: "Вы на нас плюете, а мы вас ненавидим". Поэтому, я считаю, что моя задача, как бизнес-омбудсмена, сделать так, чтобы мосты между бизнесом и властью были диалоговыми.  

Так, например, в Иркутской области для незначительной части малого бизнеса в качестве меры поддержки были установлены пониженные ставки по упрощенной системе налогообложения. А в некоторых регионах – у наших  соседей, такой перечень отраслей значительно шире. Но все зависит от структуры экономики конкретного региона и других вещей. Это своего рода камень преткновения, который с переменным успехом удается сдвигать с места при взаимодействии с региональными властями. Всегда это бывает непросто. До рукопашной, конечно,  не доходим, но споры бывают очень жаркими.

 

— Не были ли чрезмерными ограничительные меры по коронавирусу для бизнеса на ваш взгляд?  

—  Часто в вопросах ограничений надзорные органы подходили ко всем отраслям одинаково и не делали исключений.

Так, например, под определение "массовое пребывание людей" попали солярии. Никто не мог ответить, почему закрыли эту отрасль. В солярии человек находился один, к тому же там действует ультрафиолет. В общем, около двух месяцев мы доказывали, что солярии не влияет на заболеваемость людей, пока не удалось убедить, что в этом вопросе действительно был перегиб. 

—  Поступают ли к вам обращения по поводу жалоб на рейдерские захваты? Как часто?

— На моем веку не было подобных обращений. Думаю, что рейдерство в том виде, в котором оно было раньше, сейчас практически нет. Во-первых, растет правовая грамотность людей. У успешных предпринимателей есть высококвалифицированные юристы, служба безопасности и прочее. Во-вторых, сейчас остро стоит тема борьбы с коррупцией и привлечением сотрудников правоохранительных органов к ответственности, в том числе за участие в таких захватах. Поэтому тема рейдерства, на мой взгляд, сейчас сходит на нет. 

Когда спорят два субъекта, мы не вмешиваемся в их спор, потому что это не наша компетенция. Мы рассматриваем обращения, когда спор возник между государством и предпринимателем. И сейчас обращений, когда рейдерство осуществляется при помощи правоохранительных структур, у нас нет. 

— Недавно была ситуация с ТЦ "СильверМолл", когда руководство говорило о происках конкурентов. Тогда вам пришлось вмешаться? 

— Мы вмешались тогда, когда стало понятно, что в конфликт между контролирующим органом МЧС и бизнесом – МТРК «СильверМолл» вовлечены многочисленные арендаторы и диалога между этими структурами никакого нет. В итоге мы наладили этот мост между контролирующей структурой и бизнесом и разработали некую дорожную карту, мероприятия которой позволили открыть торговый центр.

 

— В предыдущие годы предприниматели жаловались на многочисленные проверки. Сейчас ситуация изменилась? Чувствует ли бизнес снижение административного давления, в том числе, после напутствия президента и прокуратуры? 

— Сейчас из-за санкционного давления у нас введен мораторий на проверочные мероприятия всего бизнеса. Подобные ограничения также действовали в период пандемии. Остались только проверки, которые влияют на жизнедеятельность и здоровье потребителей. Например, столовую в школе не проверять нельзя. Все мероприятия проводятся с разрешения прокуратуры. Соблюдение моратория жестко контролируется и органами прокуратуры, и минэконом России. 

Но обращения от предпринимателей по-прежнему поступают, но не потому, что кто-то не соблюдает запрет, а потому, что не все проверки запрещены, есть исключения. Сейчас надзорные органы нацелены на профилактику и проводят профилактические визиты, а предприниматели их путают с проверками и говорят о нарушении моратория и давлении на них.

Административное давление — это же собирательный образ. Иногда проверяющий вполне законно требует предоставление документов или исполнение каких-либо требований, а предприниматель считает, что к нему излишне придираются. В итоге мы проводим большую разъяснительную работу, находим середину или устанавливаем правоту той или иной стороны. 

— В рейтинге индекса административного давления Иркутская область оказалась на третьем месте с конца. Почему так произошло? 

— Действительно, три года назад мы были на 83 месте из 85 регионов. Затем поднялись на 76. Провели работу с контролирующими органами. Еще раз запросили у коллег статистические данные, на основе которых составлялся рейтинг, проанализировали их. Собирались с руководителями контрольно-надзорных органов достигли договоренности и замене большинства проверок на профилактические мероприятия. В результате сейчас мы поднялись в рейтинге на 21 место.

Ведь существует более двух десятков проверяющих структур, где люди работают ни одно десятилетие. Теперь им говорят, что нужно работать по-другому, профилактировать, разъяснять. В человеке должен произойти слом, что он в большей части теперь не карающий меч, не проверяющий инспектор, а помощник, рассказывающий о том, как делать нельзя. Происходит огромный сдвиг, когда сотни тысяч людей по всей стране перестраиваются. Поэтому, идет большая и кропотливая работа совместно с правительством. И президент говорит: "Не кошмарьте бизнес, ему нужно больше свободы». 

 

— Сейчас в Госдуме обсуждается внесение изменений в закон о рекламе. Инициатива вызвала бурное обсуждение в информационной среде. Что вы можете сказать о данном законопроекте? К чему может привести его принятие? 

— В связи с тем, что законопроект достаточно быстро прошел первое чтение и не встретил никаких замечаний и предложений, то здесь вопрос не в рекламе как таковой, а в переделе бизнеса. Планируется, что изменения коснутся электронных форматов рекламы, вроде интерактивных билбордов и сайтов объявлений.

Помимо своей непосредственной функции продать рекламу эти площадки имеют основу, связанную с огромным количеством персональных данных. В век цифровизации эти сведения начинают иметь огромное значение с точки зрения донесения информации, формирования отношения людей к различным процессам, а также безопасности — начиная с финансовой и заканчивая личной жизнью. Думаю, все это подталкивает государство к тому, чтобы делать какие-то нетривиальные шаги в этом направлении.

 

По поручению руководителей рекламных агентств Иркутской области мы направили обращение Уполномоченному при президенте РФ Борису Титову, чтобы он написал отрицательный отзыв на этот законопроект. В настоящее время проект закона находится на рассмотрении депутатов ГД РФ.

В свою очередь, мы провели круглый стол на эту тему с депутатами ГД ФС РФ от Иркутской области, депутатами Заксобрания региона и представителями рекламного бизнеса. Выслушали мнения всех сторон, с особым вниманием отнеслись к опасениям бизнеса в случае принятия законопроекта. Итогом встречи стала разработка поправок к документу, которые направлены депутатам Госдумы. Также принято решение составить обращение к членам Совета Федерации и проинформировать губернатора Иркутской области об итогах обсуждения поправок в законопроект.

— Как изменилась ситуация с размещением НТО в регионе, в частности в Иркутске, в том числе после принятия областного закона? 

— В Иркутске расположено больше 1 тысячи нестационарных торговых объектов. В области — свыше 3 тысяч. Эта отрасль одна из первых образовалась на конкурентном рынке страны. Массово киоски начали открываться еще в 90-х. Владельцы павильонов прошли такую школу закалки и время правовой неопределенности, что способны выжить, наверное,  в любой ситуации. Кто только и какие требования к ним только не предъявлял! Но они все это пережили. Некоторые занимаются этим бизнесам по 30 лет. Но жизнь развивается, города застраиваются. Сейчас в таком количестве НТО нет такой острой необходимости, как раньше. В новых районах вообще первые этажи жилых зданий отданы под коммерческую недвижимость, различные магазины. Все в шаговой доступности. Потребность в киосках в большинстве своем осталась только в старой застройке, в местах массового пребывания людей, например, на островах Юность или Конный. 

Конечно, ситуация требует урегулирования с точки зрения внешнего вида павильонов. Постепенно город благоустраивается, облагораживается, становится важна эстетическая составляющая. Поэтому схема размещения НТО должна определить, где будут располагаться торговые объекты, а где нет. Кроме того, возникают вопросы, куда и за чей счет переносить НТО, например, в случае реконструкции дороги. Все пожелания властей и предпринимателей мы постарались урегулировать в принятом законе.

Но в законопроекте удалось воплотить не все, потому что мы действуем в режиме опережающего правового регулирования. Но хочу отметить, что принятый закон представляет хорошую меру поддержки и позволяет добросовестным предпринимателям при соблюдении ряда правил продлить договоры на размещение НТО без торгов. К тому же сейчас действует мораторий на снос, если в отношении киоска или павильона нет решения суда, предписания контролирующего органа (ФАС, прокуратуры). 

— Планируется ли вносить изменения в действующий закон? 

— Работа над реализацией положений закона продолжается. Органам местного самоуправления и правительству региона необходимо привести нормативную базу в соответствие с действующим законом, внести изменения в нормативные документы. Следим за правоприменительной практикой. Договорились, что будем вносить в него изменения, дополнения, чтобы навести порядок в сфере нестационарной торговли. Задача у всех одна: город должен быть красивым, современным и безопасным. Предприниматели должны иметь минимум 7-летнюю перспективу для того, чтобы вложиться в образ этого киоска, покрыть эти расходы и заработать. Просто так закрыть НТО никто не сможет. 

Тут еще есть человеческий фактор. Некоторые чиновники не считают торговлю в павильонах бизнесом и думают, что их нужно убрать вообще. Но им нужно посмотреть на это с другой стороны. Владельцы киосков вместо того, чтобы идти на биржу труда, самостоятельно зарабатывают деньги. Им ничего не нужно от государства. Для многих пусть это не бизнес, но люди этим живут. Помимо этого, они платят в казну города аренду, налоги.  

С этой точки зрения моя задача — донести до всех государственных органов, что поощрение, развитие малого и среднего бизнеса, и предпринимательства в целом - выгодно для государства. Если внимательно посмотреть, то малому бизнесу ничего не нужно, только смягчение налогового бремени. 1 / 2

— Как вы оцениваете инвестиционный климат в Иркутской области?

— В нашем регионе представлены всевозможные институты поддержки бизнеса. Думаю, что многое завит от человека. Если он начинает свое дело и прогорает, то это во многом связано с тем, что он не может быть владельцем бизнеса. Он может быть хорошим наёмным работником, хорошим государственным служащим, но бизнес — это удел не каждого.

Поэтому оценить инвестиционный климат с точки зрения, допустим, работника, руководителя государственного органа — это сложно. Лучше спросить об этом успешного предпринимателя.

— То есть все зависит от предпринимательской жилки? 

— В тупик заходит огромное количество начинающих предпринимателей. Сказать, что все институты поддержки работают как они рассказывают – тоже нельзя. Например, малому бизнесу очень сложно получить действительно стоящие меры поддержки. В любом банке условия примерно такие же. В общем, есть нюансы, но повторюсь, что от предпринимательской жилки зависит очень многое.  

— Что, по вашему мнению, нужно сделать в регионе, чтобы не потерять большее количество предпринимателей и наоборот их привлечь?  

— Думаю, что основы бизнеса нужно изучать еще со школьной скамьи, чтобы к взрослому возрасту люди понимали, что предпринимательство — это не так просто. Не так, что ты купил, продал и уже бизнесмен. Предпринимательство — это большой труд. Поэтому уже в школе нужно обучаться финансовой грамотности, знать о налогах и работе банков. Тогда выпускникам будет легче определиться с выбором – стать бизнесменом или выбрать другую профессию. 

И, конечно, людей нужно завлекать, поддерживать молодежь, вводить новые льготы, создавать комфортные условия. Сейчас они есть, но разрознены. Поэтому важно все делать в совокупности, начиная от переосмысления профориентации человека до дальнейшего сопровождения. Чтобы государство помогло, но только на начальном этапе. И, конечно, нужна прогнозируемая налоговая политика государства. Много вещей, которые должны быть и которые нужно создавать. И это всё идёт за инвестиционным климатом.

— Как вы оцениваете результативность работы аппарата Уполномоченного за эти годы? Эффективен ли данный орган в отстаивании интересов предпринимателей?

— Безусловно, мы оказываем всю необходимую помощь предпринимателям в рамках наших возможностей. Но если бы статус бизнес-омбудсмена был закреплен в различных нормативных актах, то и защита была бы более эффективной. Но даже с теми полномочиями, которые у нас установлены, мы пытаемся максимально оказать поддержку и содействие в решении вопросов.

Оценивать нашу работу не нам, а предпринимателем, кто к нам обращался за содействием и помощью, но и не только им. Законодательное собрание региона, например, которому я ежегодно представляю доклад о результатах деятельности, говорит о том, что институт в последние годы проявляет себя более активно и набирает обороты.